Савва Морозов на строительстве здания Московского художественного театра (МХТ) по проекту Ф. Шехтеля, 1901 г. ФОТО: РИА «НОВОСТИ»
Князь Щербатов писал: «Грубый по внешности, приземистый, коренастый, с лицом типичного калмыка, Морозов поражал меня блеском ума и богатством заложенных в нем возможностей. Наизусть он цитировал целые страницы поэтов, обожал театр и щедрой рукой сыпал деньги на устройство нового первоклассного Художественного театра, которым славилась Москва».
Современники отмечали невероятное упорство Морозова, за которое он еще в детстве получил прозвище Бизон. Видимо, это было родовое морозовское качество, которое позволило семье за три поколения вырасти из крепостных в хозяев крупнейшего текстильного производства страны. Но удивительнее всего была его доброта, переворачивающая представление о русском капиталисте как о безжалостном угнетателе.
Рабочие его обожали, ласково называли Саввушкой. Ходили легенды, будто вечерами он надевает крестьянскую одежду и бродит по улицам, выискивая несправедливости, чтобы затем наказать обидчиков простого люда. Немудрено, что многие не поверили в его раннюю загадочную смерть: по слухам, гроб на Рогожском кладбище зарыт пустым, а сам Савва Тимофеевич живет где-то в провинции.
Савва Морозов: от рысаков до богаделен
Савва Морозов родился 15 февраля 1862 года в подмосковном Зуеве (ныне Орехово-Зуево) в большой старообрядческой семье, владевшей Никольской мануфактурой. Воспитывался в традиционных для старообрядцев послушании и строгости, окончил блестяще гимназию, особо преуспев в точных науках и став убежденным атеистом. Поступил на физико-математический факультет Московского университета, а позже заинтересовался химией и решил продолжить образование в Кембридже, попутно изучая текстильное производство в Манчестере. Передовое по тем временам устройство общественной жизни в Англии самым благотворным образом повлияло на восприимчивого молодого человека, навсегда превратив его в демократа.
Торговая печать Саввы Морозова с сыновьями. ФОТО: МУЗЕЙ МОСКВЫ
В 1887 году Морозов вернулся в Москву всесторонне образованным, полным планов и идей. И как нельзя кстати: как раз закончился судебный процесс по делу «Морозовской стачки», в результате которого его отец, прозванный рабочими за свою жестокость «кровопийцей», был вынужден отойти от управления мануфактурой. Его-то место сын и занял.
Реформы, которые провел 25-летний руководитель, впечатляют и сегодня: он ввел декретный отпуск для работниц и курсы профессионального обучения для способных сотрудников, отменил штрафы, сократил управленческий аппарат. Построил дома и общежития, больницу, детский сад и богадельню для стариков, разбил парк, открыл публичный театр на 1350 мест. Оборудовал производство новейшими паровыми машинами из Англии, провел электрическое освещение... А кроме того, купил хлопковые плантации в Средней Азии, чтобы не зависеть от заграничных поставок, став в своем роде предтечей импортозамещения. Невозможно не упомянуть и о столь же смелой, сколь и бесполезной инициативе молодого предпринимателя: Морозов учредил на своей фабрике первое в стране Общество трезвости.
Кипучая деятельность Саввы Тимофеевича не ограничивалась производством тканей: он развивал химическое производство, выпуская на уральских фабриках кислоты, спирты, ацетон. А для удовольствия содержал конный завод, его рысаки выигрывали призы на московских скачках. «Морозов – тип московского крупного дельца. Небольшой, коренастый, плотно скроенный, подвижный, без суетливости, с быстро бегающими и постоянно точно смеющимися глазами, то „рубаха-парень“, способный даже на шалость, то осторожный, деловитый коммерсант политик „себе на уме“, который линию свою твердо знает и из нормы не выйдет – ни боже мой!.. Образованный, энергичный, решительный, с большим запасом той чисто русской смекалки, которой щеголяют почти все даровитые русские дельцы», – писали газеты.
Савва Морозов: рождение Художественного театра
Столь же решительным оказался Савва и в амурных делах. Немыслимое для выходца из старообрядческой семьи дело – к вящему ужасу родственников, он, еще и не окончив университета, женился на разведенной женщине, бывшей жене своего двоюродного племянника Зинаиде Зиминой. Влюбился с первого взгляда, как сам признавался. «Уж порадовал ты меня, Саввушка. Первый жених на Москве, а кого в дом привел... Зимину взял, дочку купца второй гильдии, да еще мужнюю жену, от племянника увел», – сетовала мать Мария Федоровна.
Зинаида Морозова с дочерьми Марией и Еленой. ФОТО: ALAMY/TASS
А Савве и горя мало: он уже заказывает великому Шехтелю проект перестройки особняка на Спиридоновке – будущий шедевр московского модерна, интерьеры которого создал другой гений – Врубель. Царский подарок молодой, к тому же оказавшейся невероятно тщеславной Зинаиде Григорьевне, буквально с ума сходившей от любви к роскоши и жажды успеха. Современники отмечают поразительный контраст между молодыми супругами: она постоянно меняла туалеты и украшения, он же – совершеннейший аскет, который мог выйти на улицу в самом затрапезном виде. Немудрено, что супруги быстро остыли друг к другу и почти перестали общаться.
Сегодня здание на Спиридоновке – Дом приемов МИД. ФОТО: STARGAL / ФОТОБАНК ЛОРИ Мо
С этим особняком связана примечательная история. Как-то на обед к хозяевам приехал великий князь Сергей Александрович, бывший в ту пору генерал-губернатором Москвы. За столом среди прочих оказался и некий «друг семьи» – скромный молодой человек. Высокий гость и не подозревал, что это сам Николай Бауман, большевик, за которым безуспешно охотится московская полиция. По доброте душевной Морозов предоставил ему убежище в своем доме.
ГОТИЧЕСКИЙ ОСОБНЯК, ПОСТРОЕННЫЙ ДЛЯ ЗИНАИДЫ МОРОЗОВОЙ ПО ПРОЕКТУ ФЕДОРА ШЕХТЕЛЯ, С ИНТЕРЬЕРАМИ МИХАИЛА ВРУБЕЛЯ, СЧИТАЕТСЯ ОДНИМ ИЗ ШЕДЕВРОВ МОСКОВСКОГО МОДЕРНА
В 1898 году Савва Морозов откликнулся на призыв руководителей Московского художественного театра Станиславского и Немировича-Данченко к российским меценатам помочь труппе с новым помещением. Так появилось знаменитое здание МХТ. Морозов мало того, что полностью взял на себя строительство, решил еще и продолжать финансировать театр – сделать его общедоступным. Станиславский писал: «Он вникал во все подробности дела и отдавал ему все свое свободное время. Будучи в душе артистом, он, естественно, чувствовал потребность принять активное участие в художественной стороне. С этой целью он просил доверить ему заведование электрическим освещением сцены».
Вместе с любовью к театру пришла к Савве и другая, куда более опасная – любовь к актрисе МХТ красавице Марии Андреевой, супруге крупного чиновника и матери двоих детей. Темперамент Андреевой не уступал морозовскому: она оказалась убежденной революционеркой, членом партии большевиков.
Здание МХТ в Камергерском переулке. ФОТО: LEGION-MEDIA
Последняя тайна Саввы Морозова
Жизнь Морозова сделала невероятный кульбит: по уши влюбленный капиталист стал финансировать своих будущих могильщиков. Его деньги шли и на оружие, и на подделку документов, и на организацию побегов из тюрем, и на газету «Искра», в которой появлялись репортажи о том, как якобы «голодают» рабочие его собственной мануфактуры.
Бурный роман актрисы и мецената не понравился Станиславскому, он написал Андреевой письмо, обвинив ее в бестактности и даже святотатстве по отношению не только к законной жене Морозова, но и к актерскому ремеслу. Неудивительно, что вскоре актриса оставила сцену, напоследок ответив Станиславскому: «Художественный театр перестал быть для меня исключением, мне больно оставаться там, где я так свято и горячо верила, что служу идее... Внутри него – пусто».
«УЖ ПОРАДОВАЛ ТЫ МЕНЯ, САВВУШКА. ПЕРВЫЙ ЖЕНИХ НА МОСКВЕ, А КОГО В ДОМ ПРИВЕЛ... ЗИМИНУ ВЗЯЛ, ДОЧКУ КУПЦА ВТОРОЙ ГИЛЬДИИ, ДА ЕЩЕ МУЖНЮЮ ЖЕНУ, ОТ ПЛЕМЯННИКА УВЕЛ»
Расстался с МХТ и Морозов. Он намеревался учредить новый театр специально для Андреевой – в Петербурге. Революционные события 1905 года не позволили этого сделать. И слава богу, потому что вскоре отставная актриса нанесла ему смертельный удар, влюбившись в «буревестника революции» Максима Горького.
Максим Горький и Мария Андреева позируют Илье Репину в его имении «Пенаты». 1905 г. ФОТО: CULTURE.RU
Какое-то время Морозов еще продолжал трогательно заботиться о своей бывшей возлюбленной, ухаживал за ней, когда та тяжело заболела, и даже завещал ей огромные по тем временам деньги – 100 тысяч рублей. А затем вернулся к жене, не покаянно – от безысходности. Беда не приходит одна – родственники отлучили Савву от управления мануфактурой. От финансирования же большевиков он отказался сам.
Морозов замкнулся в себе, практически прекратив общение с друзьями и знакомыми, так что мать и жена вынуждены были собрать врачебный консилиум. Заключение гласило: «Тяжелое общее нервное расстройство, выражавшееся то в чрезмерном возбуждении, беспокойстве, бессоннице, то в подавленном состоянии, приступах тоски и прочее». Доктора рекомендовали лечение за границей. Москва же полнилась слухами о безумии мецената.
В середине апреля 1905 года Морозов в компании жены и доктора уехал сперва в Берлин, а затем в Канны. Вояж оказался коротким: 26 мая Зинаида Григорьевна услышала выстрел в комнате мужа и, войдя туда, нашла его уже мертвым, с простреленной грудью. В лежавшей рядом записке Савва просил никого в своей смерти не винить.
Сегодняшние историки, как и современники Морозова, спорят о том, не был ли суицид замаскированным убийством. Таким образом большевики могли наказать своего бывшего благодетеля, а заодно обналичить те самые 100 тысяч, завещанные Саввой своей любовнице, бывшей актрисе и действующей революционерке Марии Андреевой.
Интервью с бизнесменами, врачами, артистами, путешественниками, спортсменами и другими известными личностями вы можете найти в MY WAY.
Добавить комментарий